Стая чаек на футбольном поле
На футбольное поле у Балтийского вокзала в Гатчине, прилетела огромная стая чаек. Они выстроились неприступной стеной, охраняя свои ворота. Причем построились в классическом боевом порядке – в виде треугольника. Все они смотрели в сторону противника, который вот-вот должен прилететь.
Меня это очень заинтересовало, я подошел к арбитру. Чувствовалось, что он нервничал, так как клювом бил по мячу.
Я пояснил, что я журналист, и хочу посмотреть игру.
– Игр-р-ра сор-р-рвется, пр-р-рошу жур-р-рналист не р-разглошать позор-р-ра.
Я дал честное слово.
Арбитр стал мне жаловаться.
– Шар-р-рик пор-р-рван. Жир-р-рные кр-р-ряки задер-р-рживаются, оскор-р-рбив пр-р-ротивника.
Я посоветовал судье матча не нервничать, и тогда речь станет более гладкой.
– Если вор-р-р-рона, не будет налигать на эр-р-р! То какая она будет тогда вор-р-рона.
Я возразил, и объяснил ей, что ее судейские команды будут плохо понимать противники. Старайтесь говорить слова, в которых нет буквы эр.
– Хор-р-рошо жур-р-рналист, постар-р-раюсь, – пообещала ворона и лапой сердито ударила по мячу.
– Он пор-р-рван, не пр-р-ружинит. Как им будут игр-р-рать? Пр-р-росто безобр-р-разие!
– Почему нет другой команды? – Поинтересовался я.
– Очевидно задер-р-рживаются или байкотир-р-руют игр-р-ру. Пр-р-ройдет вр-р-ремя запишу пор-р-ражение в пр-р-ротоколе игр-р-ы.
– А кто бестактный соперник чаек? Ворона посмотрела на меня, и, помедлив, ответила.
– Не мне судить, кто из них воспитание, когда они в культур-р-рном пар-р-рке так пер-р-е-р-ругались. Чайки тепер-р-рь пр-р-ритихли, словно вор-р-робушки.
– Скажите, пожалуйста, кто их соперники?
– Пр-р-рилетят увидите. Резко ответила ворона… Я примолк. Стал рассматривать крикливых чаек. Они неподвижно и беззвучно замерли, глядя в одну «точку» пустых ворот.
Чувствовалось, что капитан команды их настроил только на победу и никто из команды «Чайка» не получит замечания от судьи – желтую карточку. Хотя и количество игроков никто не пересчитывал.
– Достопочтимый судья, – раболепно обратился к старшей по возрасту вороне, – Сколько игроков будет в другой команде?
– В др-р-ругой? В пр-р-ротоколе игр-р-ры не оговар-р-ривалось. Сколько пр-р-рилетит столько и будет игр-р-рать. Но чувствуется наша гатчинская команда «Утка» поступают пр-р-росто не непр-р-рилично и не уважительно к нашему птичьему сообществу. Сами упр-р-росили быть их ар-р-рбитром, хор-р-рошо зная, что мы самые умные и порядочные из всех птиц.
Я очень удивился, что ворона в запале хвастовства, даже правильно произнесла слово «порядочные» и не «налегла» своим горластым голосом на букву эр.
– Об этом высокоуважаемая дама, могли бы и не говорить. Мы, люди, это давно усвоили, и ставим вас на второе место по уму…
– Кар-р-р!!! – неожиданно прервала меня ворона!
– На пер-р-рвое место ставите `ordinary person!?
Услышав это от какой-то вороны, копошащейся в урнах, меня в негодовании затрясло. Я закончил с отличием университет Марксизма-Ленинизма, а она мне тут вкручивает мозги, что человек?… И тут я задумался. Она же не меня лично оскорбила, а если судить о людях в целом, и по их порой вопиющих поступках, о которых разбираются веками не только историки, но и самые умнейшие люди планеты, то ворону можно в чем-то и понять.
Я перевел разговор на интересующую меня тему.
– На ваш высокопочитаемый взгляд, чем провинились эти красивые уточки, которых так любят, как вы сказали person?
– Вот с этого все и началось! Вы все восхищаетесь этими птицами здесь, а чайки чувствуют себя чужими. А им тоже хочется покр-р-расоваться и пофотогр-р-рафир-р-роваться. Вот утки и возмутились! Стали даже вылезать на бер-р-ег, чтобы только их фотогр-р-рафир-р-ровали. Я, сидя на кедр-р-ре, все хор-р-рошо слышала и уж конечно видела. Посудите сами, что чайки своим мощным клювом одним удар-р-ром безжалостно убивают птенцов сор-р-родичей, когда птинец пер-р-репутает свое гнездо. А здесь в гостях они ведут себя достойно и не применяют свою силу. Этого не понимают утки и стар-р-раются во всем показать свои всевозможные достоинства. Вот и р-разгорелся вчер-р-ра поздно вечер-р-ром скандал на озере..
– Я видел днем вместе с пассажирами автобуса, эту огромную стаю белых очаровательных чаек спокойно сидящих на воде, – сказал я вороне.
– Вы видите, что за пар-р-рк взялось новое р-руководство. Общество др-р-рузей Гатчинского пар-р-рка его убир-р-рает. А следить за пор-р-рядком некому, вот мне и пр-р-риходится на всех нар-р-рушителей кр-р-ричать во все воронье гор-р-рло.
Услышав слово ворона без опротивевших мне её эр-р-р, я понял, что эти птицы себя уважают, поэтому не случайно держат дистанцию с людьми, и не по трусости, так как совершенно не боятся кошек, да и собак.
– Поэтому и забор-р пр-р-ришлось соор-р-рудить.
– Где вы изучали английский? – Поинтересовался я.
– Вы не знаете, что тепер-р-рь пр-р-риезжают в наш ухоженный пар-р-рк даже амер-р-риканцы? И когда они наступают на газоны, я им кр-р-…
Я поспешно прервал ее и досказал «во все воронье горло, не ходите по газонам». Ворона поняла, почему я прервал ее, и тут же мне отомстила, очень громко прокричав:
– Пр-Р-Р-равельно поняри. – И уже спокойно продолжила, – а вот немцы ведут себя культур-р-рнее. Бумажки от мор-р-роженного бр-р-росают в ур-р-рны. Я их всегда пр-р-риветствую: Herrschaften, guten Morgen! (Я бы конечно мог весь её разговор изложить без вороньего эр, но вдруг ей попадется эта газета, – она обидится).
– Вы знаете еще и немецкий? Я хоть и окончил институт, а немецкий забыл.
– Вы учились у плохих пр-р-реподавателей. Мне доводилось беседовать с немцами. Добр-р-рые немцы меня и моих многочисленных детей подкар-р-рмливали, а я им напевала песню. «Нападать всегда легко, а вот отступать вам пр-р-р-ридется как фр-р-ранцузам». И они пр-р-рислушивались, ко мне, и довер-р-рительно р-рассказывали о себе, и что их всех обманул пр-р-ротивный Гитлер-р.
– Очень жалко, что нет диктофона, я бы задал вам, как очевидце, несколько интересующих меня вопросов о войне.
– Если р-рассказывать о пер-р-режитом за своих детей во время бомбежек, и что я здесь повидала, за вр-р-ремя акупации гор-р-рода, то зар-р-ряда в батар-р-рейках не хватит.
– Почему же утки не прилетают? – поинтересовался я.
– Они в запале своих амбиций, обозвали чаек неуклюжими чайниками, которые даже ныр-р-рять не умеют. На что они сказали, что, зато умеют кр-р-расиво и подолгу пар-р-рить в воздухе на своих больших и кр-р-расивых кр-р-рыльях. И не хлопают, как они – утки, своими кор-р-роткими кр-р-рыльями себе по животу. Уткам, это высказывание не понр-р-равилось. Они заявили, что способны на этих кр-р-рыльях летать далеко на юг, в отличие от них, лентяев, гнездящихся по соседству с кор-р-рмом. Тогда чайки их обозвали неуклюжими толстушками, а в доказательство своих слов вызвали их на поединок. Они пр-р-редложили, чья команда забьет больше голов, значит, эти птицы и будут считаться самыми ловкими и выносливыми. Утки долго совещались, и р-решили пр-р-ринять вызов с одним условием. Выбр-р-рать в судьи самую обр-р-разованную и самую неподкупную птицу, это меня, – без ложной скромности сказала ворона.
Вот они договор-р-рились встр-р-ретится на этом футбольном поле. Зло подшутив над этими заносчивыми чайками, заодно и меня сделали козлом отпущения. Сидят смир-р-рно и ждут окончания матча. Знают, что р-раньше моего свистка покинуть поле не имеют пр-р-р-рава, иначе зачту ничью. А кто из них на самом деле больше выигр-р-рывает?. Уточки спокойно себе плавают, наедая бока, пока позволяет погода, а эти дур-р-рочки молча стоят голодными уже как час. Ладно, пожалею их, пр-р-рокукар-р-рекую им, весело шутит ворона, и объявлю о победе команды «Чайка».
Я поблагодарил ворону за интересный рассказ, а она в это время громко прокукарекала – «Кар-Р-р-Р-р-Р!!!»
Чайки оживились и весело поднялись в воздух за вожаком, а ворона не спеша полетела за ними в парк, неся в клюве протокол матча.
Весь этот мой разговор с вороной — сущая правда. И хорошие детишки это подтвердят, так как они тоже умеют разговаривать с птичками, особенно тогда, когда их подкармливают.
Александр Баскаков
