Обычно с теплых стран я возвращаюсь домой через Москву и захожу на пару часиков к брату, благо живет рядом с Ленинградским вокзалом. В этот раз я застал его за ужином. С кухни он командовал супруге, чтобы она выбрала элегантный костюм и подобрала к нему рубашку и соответствующий галстук. Понятно, что к четырнадцати костюмам подобрать нужное из полусотни рубашек и не меньшего количества галстуков с различными оттенками – все это было довольно сложно. Видя его растерянность, я посоветовал ему не заниматься ерундой и намекнул, что лучше потратить время на подготовку к докладу. Он вмиг поменял, забыв про наряды.
– Мне готовиться к докладу не нужно. А то, что приедут ученые различных профессий, меня это не волнует. У них по одной докторской диссертации, а у меня уже около двухсот изобретений. Они профессора, а я заслуженный изобретатель России. Физику и математику знаю, как следует. Правда в политехническом я её завалил. Помню, отвечаю профессору слабо, он намерен поставить тройку. Я его умоляю снизить на бал. Он уперся и собирался в ведомость поставить тройку. Я ему в последнюю секунду резко крикнул: не подготовился из-за «Зенита», вчера он проиграл!
— Как!, – испуганно воскликнул доктор физико-математических наук и написал в графе «неуд». Готовился к пересдаче серьезно, ведь получив тройку, я лишался стипендии на полгода. Мы и так ходили полуголодные в то время, а тройки были для нас студентов, просто убийственным наказанием.
Прошло около сорока лет, заходит ко мне в отдел мужчина. Я громко восклицаю: «Рад приветствовать профессора Гавра в Москве!». Мужчина с улыбкой тактично раскланялся инженерам, обративших на него внимание.
Я его пригласил в кабинет. Он первым делом спросил меня, откуда я его знаю и звание? Я ему ответил, что учился у Вашего папочки.
Он вдруг залился смехом и сказал. – «Как это я не догадался, ведь я действительно вылитый папочка».
Мы разговорились, я рассказал ему о сдаче экзамена по математике. На это он ответил: «К науке отец относился очень серьезно, поэтому был требователен к студентам, особенно ко мне, поэтому, наверно, я стал профессором. «Математика наука точная», – любил он говорить. А кто не знал доказательства формулы Эйлера, связывающую комплексную экспоненту с тригонометрическими функциями, у него студенты к экзамену не допускались.
e^(i⋅x) = cos(x) + i⋅sin(x), где е – одна из самых важных математических констант, которая определяется при помощи формулы;
Кстати папа был заядлый болельщик «Зенита».
Хорошо, что профессор не прочитал доказательство всей формулы Леонарда Эйлера. Я ему пояснил, что нам приходится по его формулам рассчитывать устойчивость шарнирно-опорных стержней, сжатых по концам.
Был у меня и другой случай. По работе поссорился с двумя работниками другого отдела. Доказать им было невозможно, они апеллировали знанием физики. Я их попытался осадить и сказал, что закончил Ленинградский политехнический институт. Мой козырь не прошёл. Они закончили тот же ВУЗ. Тогда я им сказал, что у меня к тому же окончена военная академия имени Дзержинского.
Мои амбиции не прошли. В данном вопросе они были более подкованы, так как, оказалось, что они работали по этой теме в Гатчинском ЛИЯФе. Они играли в футбол на стадионе «Спартак», а жили в Мариенбурге, где и мы. И болели, как и я, за «Зенит». Вечером это событие с земляками отметил, как положено, в ресторане.
Александр Баскаков
