Он погиб в самом начале Отечественной войны 1812 года. Он не увидел блистательной победы русских воинов, разгромивших армию Наполеона, но, тем не менее, имя его стоит в одном ряду с ее "чудо-богатырями" — Кутузовым, Ермоловым, Багратионом, Раевским,  Коновницыным, Витгенштейном и другими.  Имя его осталось в истории России и потомки не раз будут обращаться к нему, когда нужно будет привести пример истинной любви к Отечеству, бескорыстного служения ему и истинной храбрости. 
В ночь с 24 на 25 июля 1763 года в небольшой белорусской деревеньке появился на свет будущий герой Отечественной войны 1812 года Яков Петрович Кульнев. Следует отметить, что относительно места рождения Якова Петровича существует множество легенд. Вот одна из наиболее распространенных, сообщенная А. Н. Михайловским-Данилевским: "Облекая память Кульнева в народный рассказ, говорили, что он похоронен подле того холма, где родился, ибо его мать, беременная  им, ехала из Полоцка в Люцин, внезапно почувствовала боль, вышла из экипажа и родила его на холме под елями, где потом товарищи предали тело героя матери-земле".         Возможно, эти расхождения вызваны тем обстоятельством, что Полоцк и Люцин расположены всего лишь в 130 километрах друг от друга и до конца прошлого века входили в состав Витебской губернии; но, как бы там ни было, полочане считают Я. П. Кульнева своим земляком.
О родителях Кульнева известно очень немногое. Его отец, Петр Васильевич, "верой и правдой" служил отечеству. Однако больших чинов достичь он не смог. Офицерский чин Петр Васильевич заработал кровью во время Семилетней войны. Очевидно, тогда же, в Пруссии, он женился на Луизе Ивановне, урожденной Гребинниц. Яков Петрович отзывался о матери с необыкновенной теплотой и говорил, что она была "воспитана в лучших традициях лютеранской добродетели". Известно также, что она вела переписку с А. В. Суворовым. По свидетельствам современников, Яков Петрович до конца ее жизни треть своего жалованья отсылал матери.
Семья Кульневых не утопала в роскоши, хотя происхождения была весьма знатного: старинный дворянский род Кульневых вел начало с XVI века.  Все их состояние заключалось в офицерском жалованье отца и в родовом поместье Болдырево Калужской губернии с 25 душами крепостных. Отец часто отлучался из дома по служебным делам, и все заботы по воспитанию детей (их было семь человек: шесть сыновей и одна дочь) ложились на Луизу Ивановну. С особой настойчивостью она воспитывала у них уважение к труду, скромность и бережливость. Эти качества Якову Петровичу были присущи всю жизнь.
В 1770 году Петр Васильевич привез своих сыновей, Ивана и семилетнего Якова, в Петербург. Было решено определить мальчиков в Сухопутный Шляхетский кадетский корпус. Основная задача корпуса состояла в том, чтобы "доставлять малолетним, предназначенным к военной службе в офицерском звании и преимущественно сыновьям заслуженных офицеров, общее образование и соответствующее их предназначению воспитание". Петр Васильевич принадлежал к заслуженным офицерам, и прошение о зачислении Якова и Ивана "на казенный кошт" было удовлетворено.
Корпус давал фундаментальное образование по различным предметам и, в частности, по математике, истории, географии, словесности, по иностранным языкам, по фортификации и тактике. Кроме того, в программу обучения входили фехтование, гимнастика и танцы. Многое зависело от директора. И в этом отношении братьям Кульневым повезло. Генерал-директор был И. И. Бецкий, умный и дальновидный педагог. Он стремился к тому, чтобы его воспитанники стали достойными продолжателями славных боевых традиций русской армии.
Образцом для Якова Кульнева всегда был Суворов. Много позже знаменитый Денис Давыдов свидетельствовал, что Кульнев "боготворил его и всегда говаривал о нем со слезами восторга". Некоторые из современников Кульнева говорили, что он ему слепо подражает. Яков Петрович писал об этом так: "Да, я подражаю великому полководцу Суворову, но у меня нет его состояния, хотя и достиг того, что меня называют учеником этого великого человека".
Учеба в корпусе продолжалась 15 лет. Для Кульнева они стали серьезной жизненной школой. В 1785 году он выпускается с большой серебряной медалью "за усердие и успехи в учебе". По свидетельству Дениса Давыдова: "Кульнев знал удовлетворительно артиллерийскую науку и основательно полевую фортификацию, теоретически и практически. Он порядочно изъяснялся на языках французском и немецком, хотя писал на обоих часто ошибочно, но познания его в истории, особенно в русской и римской, были истинно замечательны. Военный человек и еще гусар, он не хуже всякого профессора знал хронологический порядок событий и соотношения между собою единовременных происшествий, выводил из них собственные заключения, полные здравого смысла и проницательности".
Получив производство в поручики, Кульнев направляется в Черниговский пехотный полк. Но Кульневу больше по душе стремительная лихость кавалерии, и он просит, убеждает, настаивает и, в конце концов, добивается перевода в Петербургский драгунский полк…                                                      Лихой наездник и повеса, Кульнев быстро сошелся с офицерами полка. А веселый нрав и душевная щедрость вызвали у товарищей большую симпатию. Он был добр и отзывчив к своим товарищам и это при том, что имел почти что устрашающую внещность. «Человеку нормального роста эфес сабли Кульнева доходил до плеча (Денису Давыдову– до кончика носа) – Яков Петрович был великаном (190 см ростом), души добрейшей и благородной. А вид имел зверский: нос у него громадный, от вина красный, весь в кущах бакенбард, зачесанных вперед от висков, а глаза – как угли», – вот таким перед нами предстаёт Яков Петрович в описании писателя Валентина Пикуля.
Полюбили молодого командира и солдаты. Правда, памятуя суворовское: "Тяжело в ученье — легко в бою", он до седьмого пота заставлял их атаковать "противника", добиваясь слаженности в действиях. И когда все получалось, он с удовлетворением отмечал: "Сегодняшнее учение бесподобно. Спасибо, товарищи! Чем дальше, тем лучше!" Он мог накричать, пригрозить всеми карами земными и небесными, потому как был вспыльчив до бешенства, но никогда не опускался до рукоприкладства. Среди полковых товарищей Кульнев прослыл донкихотом. А сам "люцинский донкихот" по этому поводу говорил: "В бою мы все равны — и солдаты, и офицеры. И я же своего товарища по морде? Помилуй бог, стыдно". Будет уместно заметить, что Кульнев на протяжении всей жизни так и не избавился от прозвища «люцинский донкихот», в общем-то, верно раскрывающего его внутренний мир.
Старательность и усердие молодого офицера вскоре заметило даже начальство, но отличать еще не торопилось: "в деле еще не побывал".
Но вскоре «нашлось и дело».
В начале 1787 года Турция предъявила России ультиматум, в котором потребовала возвращения Крыма, признания Грузии государством, зависимым от султана, и права на осмотр русских судов, проходящих через Босфорский залив. Екатерина II ответила отказом, и в августе 1787 года Турция объявила войну России.
В кампании 1789 года принял участие и Петербургский драгунский полк. В Молдавии Кульнев получил первое боевое крещение. Особенно отличился он при осаде Бендер. Храбрый офицер привлек внимание  князя Потемкина.  Потемкин сумел  увидеть в Кульневе воинский талант. Уже тогда у Кульнева проявились такие важные качества, как умение точно оценить противника, найти его слабое место, не колеблясь принять верное решение.
В скоротечную польскую кампанию 1794 года Кульнев участвовал в составе Переяславского конноегерского полка. Здесь ему впервые довелось служить под командованием Суворова. Личное знакомство с великим полководцем оказало сильное влияние на Кульнева. В одном из писем к отцу он писал: "…Чем можно оценить те великие уроки, которые я имел счастье получить, будучи свидетелем славы бессмертного нашего Суворова". За отличие при штурме Праги Кульнев по представлению Суворова получил чин ротмистра.
В 1806 году из всех государств континентальной Европы лишь Россия и Пруссия не были покорены "корсиканским чудовищем". На Пруссию и направил удар Наполеон. Уже через неделю после начала войны прусская армия была разбита при Иене и Ауэрштадте. Итог этих сражений оказался для Пруссии плачевным: в конце 1806 года она почти перестала существовать как самостоятельное государство, и таким образом Россия оказалась один на один с грозным противником.
Вместе с Гродненским гусарским полком, в декабре 1806 года, на театр военных действий прибыл майор Кульнев. Волей судьбы он оказался на самом важном участке — в авангарде русской армии, под командованием Багратиона. За его храбрость и решительные боевые действия, которые немало способствовали военным успехам русских, его имя стало известно всей армии.  После этих боев ему было присвоено звание подполковника и он был «пожалован кавалером ордена св. равноапостольского Владимира 4-й степени».                                                                                                                         За боевые заслуги под Фридландом Кульнев был удостоен ордена Анны 2-й степени. О его храбрости  восхищенно говорили даже бывалые воины.
Новым качествам Кульнева суждено было раскрыться во время русско-шведской войны 1808-1809 годов. Командуя, как правило, либо авангардом, либо арьергардом, он совершал стремительные рейды, нападая внезапно на шведские гарнизоны, а при отступлении, случалось и такое, уходил с боя последним.
Особо выделяется в этой войне переход русских войск по льду Ботнического залива на Аландские острова, а затем наступление в направлении Стокгольма. Во время похода авангардом корпуса Багратиона командовал Кульнев. В конце февраля 1809 года корпус Багратиона выступил в поход. С первых километров марша на русские войска обрушился свирепый снежный ураган, путь преграждали огромные полыньи. На ночлег приходилось располагаться прямо в сугробах. В этом снежном и ледяном аду важен был пример командира, и Кульнев постоянно находился впереди, вместе с солдатами переносил трудности похода. О его заботе о солдатах ходили легенды. "Завтра отправиться к походу, — дает распоряжение Кульнев, — людей обмыть в банях и выкатать в снегу, укрепятся нервы. Онучки и сорочки обмыть: человек свеж, и силы удвоятся"…
Авангард под командованием Кульнева  первым ворвался на шведский берег и остановился в 100 верстах от Стокгольма, ожидая дальнейших приказаний от Багратиона.
За эту кампанию Кульнев был произведен в чин генерал-майора…
Якова Петровича помнят в Швеции и Финляндии, и надо сказать, что помнят его там крепко. Это был необычный «завоеватель». Известно, что во время финской кампании Кульнев был на постое в доме Рунеберга – отца классика финской литературы, записавшего «Калевалу». Очень любя детей, Кульнев без конца возился с будущим великим писателем, не спуская его с рук. И «неприятельские» дети с удовольствием вили веревки из полковника «оккупационных» войск.
Всего Яков Петрович Кульнев участвовал в семи кампаниях.
В 1810 – 1811 годах во время русско-турецкой войны передовые кавалерийские отряды, которыми командовал Кульнев, одержали победы в боях на Дунае, под Шумлой и Батином, участвовали в других сражениях. И в том, и в другом случае на его долю выпадали наиболее сложные задачи. И он решал их, проявляя инициативу, находчивость, сметку.
В 1812 году в составе корпуса графа Витгенштейна он участвовал в боях по защите от неприятеля дороги на Петербург. В первые же дни он 8 часов защищал Вилкомир, позволив главным силам отойти и отступил, сжегши мост. 2 июля 1812 переправился с двумя полками и артиллерийской ротой через Двину, чтобы произвести разведку, застал врасплох два французских полка, разбил их, оставив до 300 французов ранеными и убитыми, 200 из них пленил, среди прочих генерала Сен-Жени. 13 июля вновь рассеял несколько французских отрядов, взяв в плен 432 человека, от которых узнали, что маршал Удино пошел на Себеж. 
17 июля 1812 г. П. Х. Витгенштейн собрал в с. Коханово военный совет, который принял единодушное решение срочно атаковать Удино, дабы не допустить его соединения с Макдональдом. Первым вступить в бой должен был отряд под командованием Я. П. Кульнева. 17 июля 1812 года у дер. Клястицы состоялось генеральное сражение. Французы потерпели поражение. 19 июля в Клястицком бою Кульнев взял 900 пленных французов и весь обоз маршала Удино. Это была полная победа! Именно так великий полководец М.И. Кутузов, находящийся в те дни далеко от театра войны, обрадованный известием о поражении Удино, назвал Клястицкую битву.   Эта победа имела огромное моральное значение для русской армии: непобедимых наполеоновских маршалов можно бить. И это было за месяц до Бородинского сражения.
К великому сожалению, эта победа была омрачена гибелью генерала Кульнева. Последними словами умирающего Кульнева были: "Друзья, не уступайте врагу ни шага родной земли. Победа вас ожидает!"
Так, в расцвете сил, не дожив до своего сорокадевятилетия всего несколько дней, в бою с врагом погиб храбрый воин суворовской школы Яков Петрович Кульнев. Два часа спустя у деревни Головщизна с новой силой разгорелся жестокий бой и дивизия Вердье, преследовавшая Кульнева, была наголову разбита подходившими частями корпуса Витгенштейна. В этом сражении вновь отличился Гродненский гусарский полк Кульнева.
Тяжелое впечатление произвела кончина Кульнева на всю Россию. Современник вспоминает: "Весть о его кончине пришла в Москву вечером. В Большом театре давали оперу "Старинные святки", среди действия Сандунова — знаменитая тогда артистка, — подойдя к рампе, неожиданно для наполнившей зал публики, дрожащим голосом запела: "Слава, слава генералу Кульневу, положившему живот свой за отечество". Дальше продолжать она не смогла от слез. Весь театр заплакал вместе с ней".
Наполеон, узнав о гибели Кульнева, в письме своей жене в Париж написал, что погиб «одним из лучших генералов русской кавалерии».
После смерти тело Кульнева было предано земле невдалеке от того места, где он погиб, у деревни Сивошино. Похороны, состоявшиеся 21 июля 1812 года, сопровождались воинскими почестями.
В 1830 году на месте гибели установлен скромный гранитный памятник "высотою в 3 аршина и 3 вершка". На лицевой стороне сверху надпись: "Генерал-майор Кульнев — 20 июля 1812 года". Ниже выгравирован отрывок из стихотворения В. А. Жуковского:    "Певец во стане русских воинов":

В 1832 году братья перевезли прах Кульнева в свое поместье Илзенберг. В этом же году ими была выстроена часовня, где и в настоящее время находится его гробница. Перед надгробием портрет Кульнева со словами: "От клястинцев-гродненцев и почитателей незабвенному герою 1812 года".
В Белоруссии и Латвии, и даже в Швеции и Финляндии очень бережно относятся и чтут память русского героя до сих пор. А знают ли современные Петербуржцы, кто преградил дорогу неприятелю 200 лет назад. И как мы чтим их память…